Бегство из мегаполиса

“Дорогая моя мама! Ты просто не представляешь, как я соскучился по тебе, по нашей родной деревне, по суке Айве и ее щеночкам, которые, должно быть, уже выросли. Не понимаю, чем удерживают меня здесь эти гигантские нагромождения бетона, ядовитые газы, эти бесконечные шумы. А вечно мельтешащие лица людей выводят меня из себя — все куда-то спешат... Я хочу уехать отсюда, мне надоели ежедневные сауны, современная музыка, громадные спортзалы, пробки на дорогах, моя квартира, машина — все.
Я хочу на природу. Скоро сенокос — как это приятно, заманчиво... Последняя гроза — долго я не видел и не слышал ее...
Теплый нежный воздух аккуратно ласкает твое утомленное тело, ты наслаждаешься великолепной тишиной: нет ни птиц, ни даже ветерка. Природа замерла — она не хочет помешать наступлению грозы. Тихо-тихо... несколько мгновений, несколько, но самых приятных. Чувствуешь запах ароматного скошенного сена, на тебя находит пьяный дурман, тянет в сон. Вдруг — трах-тарарах! — заветная тишина нарушена, и небо начинает извергаться потоками воды. Потом еще — бах! Прыгаешь босиком по теплым лужам, и счастье играет в сердце, и ничего тебе больше не надо...
Ты помнишь, мама? Помнишь мое детство? Как с папой ходили за грибами после грозы? Помнишь? Как ходили на речку...” повисшая на реснице матери слеза беззвучно упала на лист бумаги, оставляя на ней соленое пятно, и ничего нам было не надо — ничего. Но разве можно было помыслить, что через каких-то лет двадцать все так изменится. Нас пленят эти громадные железобетонные города, где нельзя найти покоя ни на минуту. Этот уродливый, по-другому его назвать нельзя, воздух начнет захламлять и медленно убивать разум каждого, кто в нем окажется. Мама! Я забыл этот таинственный запах сена, запах парного молока ( как там наша Прося?). Зато запахи французских дезодорантов крутятся вокруг моего носа часами. Мама! Я забыл, как выглядит река, наш дом — голубой экран компьютера да чашка бразильского кофе встречают меня по утрам.
Я забыл наш родной язык. Родной русский язык. Кому он нужен сейчас, мама? Я не то что по-деревенски уже ни слова не скажу, я с акцентом на “ обычном русском” говорить стал, но английский знаю — о-о-о ! Лучше особ лондонского королевского двора.
Цифры. Цифры — миллионы в голове, миллиарды — единицы уже все позабыли.
Всего пять лет что сделали со мной! Как я изменился. Пять лет прожил, и ничего не помню... Надо бежать, бежать из этого проклятого мегаполиса, пока я не умер. Но деньги — вот что всех здесь держит, они служат городу, силам зла. Деньги держат — город губит...
Скоро приеду. Очень скоро. Приеду с подругой, мама, жди... Это последнее письмо... Больше писать не буду. Приеду раз и навсегда! Приеду или умру, больше так не могу... На всякий случай, мама, — я тебя люблю — прощай (там всегда свидимся)...
Шутка. Приеду двадцать девятого. Жди.

Александр, 19 августа 1998 года.”

Черная машина ехала по грунтовой дороге. В салоне громко играла классическая музыка. За рулем сидел молодой человек, а рядом с ним девушка. Машина въехала на пригорок и остановилась. “ Смотри, как красиво!” — воскликнула девушка, выйдя из машины. Влево уходили за горизонт золотистые поля пшеницы, справа, невдалеке, текла маленькая речка, на излучине которой примостилось несколько деревенских дворов. За ними начинался бескрайний русский лес. Уже здесь чувствовалось, что от него веет чем-то другим, таинственным, непонятным. А голубое небо, залитое солнцем, молчаливо покрывало эти волшебные земли. Все дышало живительной влагой, было так просто, но в то же время величественно. Громадные железобетонные глыбы еще не успели добраться сюда. Пока не было ни тех ядовитых газов, которыми дышит город, ни тех запахов дезодорантов, которые вдыхает “ цивильный” мир. Вместо этого дул легкий ветерок, и приятный аромат сена кружил голову. Исчезло назойливое дребезжание автомашин, и на сколько видел глаз — ни души человеческой. Лишь птицы летали, наполняя долину своими громкими криками.

Девушка отошла на несколько шагов и остановилась — такое она видела впервые. Никогда не приходилось любоваться ей парящим полетом орла, таким голубым небом. Никогда она не чувствовала таких запахов, не слышала криков птиц. Все это потихоньку завораживало девушку...
Трудно описать, что она тогда ощущала: сначала это был страх, затем он сменился любопытством, и вдруг — свобода...
Просто свобода... Девушка ощутила ее, и радость стала заполнять молодую душу... Но тут перехватило дыхание, и, пошатнувшись, девушка упала на землю.

Парень склонился над ней, дыхания не было, пульс не прощупывался. “ Что с ней? Она мертва?!.., — думал он, — Как это могло случиться? Почему? Это абсурд! Или... или она задохнулась от чистого воздуха? Быстрее назад, в город, к врачу...” Однако поднять подругу он так и не смог — не хватило сил. “Тогда в деревню — за помощью! “ Парень едва встал и, качаясь, заковылял к машине. Уже на четвереньках ему пришлось забираться в нее. Он понял, что силы оставляют его. Автомобиль тронулся, поехал с горки. Поворот, — про себя говорил парень, — руль направо. Руль направо, однако ослабшие руки не слушались его. 
—Тормоз!, — но и нога не послушалась тоже. Тогда из последних сил парень рванулся и всем телом опустился на педаль. Машина резко остановилась. “Я умираю, — думал он, — все мои мышцы ослабли, я не могу ни пошевельнуть пальцем, ни сказать даже слова. Может, в деревне заметят машину и придут сюда?.. Что же случилось с нами? Неужели мы отвыкли от природы так, что задохнулись в ней? Всего за несколько лет жизни в городе... Город мутирует нас. Мы отвыкаем от всего живого, от всех своих природных инстинктов — в нас вводят другие, несовместимые с первыми. Вот почему природа так быстро погубила нас двоих, почему меня покинули силы, почему умерла... Я ничего не вижу — ресницы сомкнулись, легкие едва работают, скоро я умру, и никто не откроет тайну этой смерти — никто...”

Когда тела парня и девушки обнаружили, их души были уже высоко над землей, там, откуда были видны необъятные просторы России. Рядом с ними величественно парил орел, а внизу переливались реки, горы, леса, поля...
Следствие зашло в тупик. Мать не смогла узнать в одном из погибших своего сына. До конца дней она считала, что сын ее бросил и почему-то живет в Лондоне, являясь особой тамошнего королевского двора.

Дмитрий ТЕСТОВ