Год спустя
Река бежала вдоль подножия холма. Говорят, что так было не всегда, что ее русло проходило в других местах, но сейчас неспешные воды тянулись именно подо мной. Река текла плавно, лениво. Не знаю, было ли у нее название... Да так ли это важно! Была просто вода. Вода, мерно струившаяся по равнине вплоть до самого своего впадения в другую воду.
* * *
Сегодня я увидел Софию. Она была, как всегда, жизнерадостная и веселая. Мы говорили очень долго... Где-то час. День был дождливый, ненастный... Дождь создавал ручьи в самых неподходящих местах, и они текли вдоль трамвайных рельсов, книжных лотков и ненавистных, мокрых бордюров, затрудняя переход через улицу. Мы вспоминали первый курс, смеялись и вытирали друг другу лица носовыми платками. Ее мокрые волосы то и дело спадали на глаза, и она сердито одергивала их. И было в ее движениях нечто не совсем естественное, слишком веселое. Веселиться она умела всегда, хотя и смеяться-то, собственно, было не над чем... София была смертельно больна, и все мы знали об этом еще на первом курсе. Я помню ее на нашей первой вылазке, дождливой и ненастной, я помню ее за несколько дней до...
Как давно это было! А сейчас она стоит рядом со мной и поправляет свои мокрые волосы.
Даже не верится, что вот уже год, как она умерла.
* * *
Интересно, меняется ли когда-нибудь эта река? В смысле, может ли она остановиться или пойти обратно? Навряд ли. Знать, судьба у нее такая - течь вперед, не изменяясь и не думая о своем ходе. Ей и так хорошо. А как бы хотелось увидеть здесь какой-нибудь водоворот!
* * *
Ближе к вечеру я увидел дядю Мишу. Как всегда, с тросточкой, улыбающийся и прихрамывающий. Он сам окликнул меня и начал разговор. Дядя Миша мне всегда нравился. Хотя бы за то, что так же, как и я, любил дождь. Он был какой-то "вечно хромой". Он хромал на ногу, хромал его взгляд, хромала улыбка, хромала потухшая мокрая сигарета в его зубах. Даже дождевая капля, неторопливо спадающая с его мокрого чуба, казалось, тоже хромала. Мы с ним были знакомы очень давно. Я помню, когда лет в пятнадцать впервые пришел к ним в дом. Ждал его сына. Тогда дядя Миша всегда шутил, пытался развеселить гостя. Помню также и то, как он не хотел, чтобы его сын женился. Даже на само празднование не остался. Посидел на регистрации, да и ущел домой. Тогда тоже шел дождь, только небольшой. Очень он не хотел женитьбы сына в восемнадцать лет... Так не хотел, что даже умер в годовщину их свадьбы. Это тоже было год назад.
* * *
Странно, вон мелькнула серебристая спинка карася. Никогда не думал, что здесь рыба водится. А, собственно, почему бы и нет! Вода течет, омутов много. Хотя все они какие-то неживые. Будто это и не омуты вовсе, а лишь жалкая пародия на них. И ни утонуть здесь, ни красотой насладиться. Да какая здесь красота?! Мутная вода да пара камышинок вдоль песчаных берегов. Интересно, вроде бы я когда-то уже видел это. Только и река была не река, и берега не берега, и камыши не камыши, да и я не я.
* * *
Интересно, а кто же додумался разместить кладбище на берегу реки? Хотя, когда его устраивали, река, видимо, текла по другому руслу.
А я люблю приходить сюда, заходить за излюбленную оградку и сидеть на мокрой скамейке. Прутья плакучей ивы кое-как укрывают от дождя... Хотя как они укроют, если сами - слезы? Бывает, вот так сидишь и мечтаешь, чтобы хрупкие ветви охватили твою голову, погладили бы тонкими листьями по волосам... Как бы хотелось дотянуться до этих ветвей. Я поднимаюсь со скамьи, без труда достаю до прутьев, но они будто просачиваются через мою руку. А как хочется!
Я пытаюсь еще раз...
То же самое...
Желание растет...
Бесполезно...
То же...
Желание...
Они и вправду...
Просачиваются...
В изнеможении падаю на скамейку и, мокрый от дождя и слез, тупо рассматриваю свою фотографию, вделанную в гранитную могильную плиту.
* * *
Сейчас река течет. Медленно, нудно, но течет. Однако через пару месяцев ход ее , хотя бы внешне, будет уже скрыт коркой льда. Так было и тогда... Около года назад...
Юрий БАБАЯН
